Солнце уже клонилось к горизонту, когда в ботанический сад
вошли двое с этюдниками. Одного из них, что был повыше, с
круглым татарским лицом, звали Тимур. Другой был поменьше, но
шире; его звали Алан. Они остановились, и Тимур, вынув из
кармана джинсов полиэтиленовый пакетик, высыпал на ладонь
зеленый порошок. Пошевелив пальцами, он раскрыл рот и ловко
закинул под язык пахнущий куриным пометом нас. То же самое
проделал и Алан. Затем, громыхнув висевшими на боку этюдниками,
они присели на корточки и с минуту помолчали. Первым зеленую
жижу выплюнул Алан и спросил:
– Хороший нас. Ты его на Путовском брал?
Тимур кивнул, после чего тоже опростал рот и сказал:
– Я покупаю его у одного знакомого бабая, у него всегда
хороший.
– А вот и наши девочки, – возвестил Алан вставая. Две девушки
поравнялись с ними, и та, что была блондинкой, остановилась и
сказала:
– Опять курили эту гадость. Я больше не буду целовать тебя,
Тимур.
– Напугала, – усмехнулся Тимур. – Ну и не надо, мать не
видать.
– Ольга, подожди, – сказал Алан и догнал другую девушку,
брюнетку. Они направились к высоким пальмам и сели под ними.
Ольга, открыв свою сумочку, достала из ее темной пасти пачку
душанбинского «Космоса» и закурила. Тимур с блондинкой подсели к
ним, и вся компания дружно задымила.
– Лора, ты в натуре памирка? – спросил Алан подругу Тимура.
– Блин, затрахали уже с этим вопросом, – сказала Лора. – Что,
мне сейчас свои волосы в черный цвет перекрасить?
– Волосы, допустим, ты покрасишь, – сказал Тимур. – А свои
голубые глаза ты тоже перекрасишь? Мать не видать, Ольга
русская, а волосы у нее черные, как и глаза. Тебе это не кажется
странным, Алан?
– Это она в соседа пошла, – засмеялась Лора. – Ее мама в
большой дружбе с ним.
– Точно, – сказал Тимур и повалил ее на высушенную солнцем
траву. Алан тоже поборол Ольгу и, навалившись на нее, целовал
напомаженные губы. Запах ее дезодоранта, смешанного с запахом
подмышек, сводил его с ума; и он хотел ее. Хотел безумно; но,
кроме поцелуев, она ему ничего не позволяла…
– Дай мне покурить, – сказала Ольга и попыталась скинуть его.
– Хорошо, – сказал Алан. – Но только после того, как дашь
мне.
– Какой ты умный. У вас дома все такие умные?
– Да, но я умнее всех.
– По тебе и не скажешь. Ну же, отвали; я курить хочу.
– А я тебя.
– Ничего у тебя не получится, по крайней мере сегодня.
– А когда случится это чудо из чудес?
– Я подумаю над этим.
– Хорошо, я отпущу тебя, но в следующий раз...
– Да-да, я согласна… только пусти…
Алан позволил ей встать, а сам остался лежать на спине,
покусывая стебелек. Ольга оправляла на себе желтое в черную
полоску платье, которое просвечивало в лучах заходящего солнца.
Жадными глазами он смотрел на нее. Сквозь прозрачную ткань
одежды он видел больше, чем если б она была голая.
– А где Тимур и Лора? – спросила она.
– А ты не догадываешься?
– Вот ловкачи, – сказала Ольга, посмотрев на шевелящиеся
невдалеке диковинные кусты с оранжевыми цветами. Она улыбнулась,
обнажив свои не совсем белые зубы. Алан, перевернувшись со спины
на живот, прижал свою возбужденную плоть к земле, а губами
прильнул к ее ногам, обутым в коричневые сандалии.
– Да, они не теряют времени даром, – сказал Алан и погладил
ее гладко выбритые ноги.
– Подай мне, пожалуйста, сумочку, – попросила Ольга. –
Спасибо.
Она вынула из нее щетка и стала расчесывать свои густые
кудри.
– Можно я поцелую твои пальчики? – спросил Алан и начал
покусывать ее большой палец ноги.
– Ой, не надо, они же грязные. Ну отстань же, щекотно.
– Я бы сожрал тебя всю без остатка, смакуя каждый кусочек
твоего тела. Лет через двадцать-тридцать, когда твоя полная
грудь высохнет и ты превратишься в старушку, ты вспомнишь этот
день; вспомнишь красивого парня в коричневых вельветовых джинсах
фирмы «Райфл» и пожалеешь, что не отдалась ему. Запомни число.
Кстати, какое сегодня число? Ах да, вспомнил. Двадцатое
сентября… Блин, скоро на хлопок, ну да плевать, отмажусь; куплю
справку. О чем бишь я? Да, о дне твоей роковой ошибки. А какой у
нас год? Кажется, одна тыща девятьсот восемьдесят четвертый…
– Шут ты гороховый, – сказала Ольга закуривая. – Лучше напиши
мой портрет на фоне заката.
Лора с Тимуром вышли из кустов, смахивая с одежды золотые
стебельки трав.
– Вы что же, ничего не делали все это время? – спросила Лора,
делая удивленное лицо. – Тут же полно свободных кустов.
– Она мне не дала, – пожаловался ей Алан. – Она хочет
сохранить себя другому. Но я сказал ей, что она пожалеет об
этом.
Тимур, обняв свою подругу сзади, сказал:
– Конечно, пожалеет. Мать не видать, если б я был бабой, я б
тебе дал не раздумывая.
– Какой закат, – сказала Ольга, и все посмотрели на
догорающее солнце. Тимур, оторвавшись от Лоры, подошел к своему
этюднику и торопливо начал его раскладывать…